Многабукоф, но я прочитал от начала до конца… настроение видимо такое...

Пришел новый быт. Но есть углы, куда он не ступил ещё и одной ногой. Там тихо преет мещанское счастье. Мещанские законы. Мещанские радости и огорчения…  И – мещанская казнь нарушителям этих законов.

Такой угол расшевелили, и вывели «героев» в зал Губернского Суда. Дело №556, об облитии серной кислотой гр. Монвальдом Розипу гр. Анны П. Мещанский роман с мещанским финалом!

Он и она. Он – М. Розипу, токарь по металлу, молодой человек 26 лет. Она – Анна П., служащая лотошного клуба «Элит», хорошенькая двадцатитрехлетняя женщина. На танцульке познакомились. Влюбились. Сошлись. Потом она «разочаровалась» и решила:

— Вы – герой не моего романа. Проваливайте!

Он ушел и вернулся со стаканом серной кислоты.

— Чтобы навсегда отнять у неё красоту, «гибель мужчин».

Встретить её не удалось, и, чтобы не нести стакан обратно домой, зарыл его в снег. Через 3 дня подстерег. Около дома. Издали увидал знакомую фигуру Анны П. Отрыл стакан и быстро спрятался с ним в углу тёмной лестницы. Она вошла и в темноте наткнулась на что-то живое. Спросила со страхом:

— Кто здесь?!

В ответ Розипу выплеснул стакан ей в лицо, разбил его и убежал. Ему вдогонку неслись крики «любимой женщины», но он бежал. Бежал домой… пить чай.

— Я был очень, очень голоден! – объяснил он на Суде.

Анну П. принесли домой. Поднялась суматоха. В суете сестра её, Зоя, вместо масла вылила на ожоги керосин. И эта ошибка спасла пострадавшую женщину. Керосин нейтрализовал страшное действие серной кислоты, да и кислота, простояв 3 дня в снегу в стакане, была уже «третьего сорта».

В больнице Анну П. спасли. Она сохранила зрение и даже миловидность. Но на лбу, под шляпой и начёсом волос – краснеет зловещее пятно ожога.
— Следы поцелуев возлюбленного! – съязвил кто-то из публики во время процесса.

И так Анна П. – в больнице. Монвальд Розипу  дома пьет чай…

Но есть ещё третье действующее лицо этой драмы: бывший муж потерпевшей, Павел Просветов, преподаватель математики в военной школе. Мещанская «судьба» втолкнула и его в этот роман, залитый серной кислотой…

Было это так: отец потерпевшей, повар Леповского ресторана, прибежал после происшествия к мужу и растерянно просил помочь.  Отправились оба в милицию и с милиционером – к Розипу. Тот пьет дома спокойно чай…

Розипу арестовали. В его отсутствие муж – Просветов идёт к нему на квартиру, берет письма своей жены, и прочитав, уничтожает их…

И вот создается дело №556. Казалось бы, всё ясно, до жути ясно. Но в деле столько запутывающих мелочей, столько психологии, столько мещанского мусора, что за всем этим балластом сразу не видно правды.

Суду понадобилось три дня напряженного внимания, работы, усилий, чтобы из этой психологической трясины вытащить на свет правду!

Розипу заразился венерической болезнью.

— Это – от неё! – показывает он на «любимую женщину».  

Она с негодованием отрицает.

— Меня довели до преступления, – говорит он, – мной играли, меня заразили «дурной болезнью», обманывали, мучали…

— Я полюбила, разлюбила и честно сказала: «нет!», Разве я не вольна любить, кого хочу?

Муж уничтожил письма. Что было в них? И что и зачем он уничтожал? Где правда и где ложь?

В первый день даёт свои показания Монвальд Розипу. Высокий молодой человек, в серой шинели; воротник шинели кокетливо сошпилен булавочкой. Гладкий пробор, бритое лицо и очень розовые торчащие уши. Он – эстонец, говорит с сильным акцентом, ищет слов, и, когда ему надо, находит их.

Розипу рассказывает свою историю.

— Танцулька. Любил «вальсировать». Потянуло в «Элит»… На вечеринках играли в «почту»: игра с поцелуями… Предложение через «мамашу». Обручальные кольца. Пирожные. Кинематограф…

Страница за страницей проходит его мещанский роман, вплоть до последней главы.

— Облил из мести.

Его сменяет Анна П. Тот же роман, но в другой редакции. На даче в Тайцах, куда оба они поехали в отпуск, обвиняемый предложил:

— Будем жить в одной комнате, чтобы лучше узнать друг друга!

Она «понадеялась на свою выдержку» и согласилась. Однако, выдержки хватило… на одни сутки. Через день они уже сошлись, а через две недели она «разочаровалась».

— Этот Монвальд, – говорит она, – оказался грязным циником!

— Например?

— Он говорил гадости о женщинах, с которыми был близок… В нём не было ничего духовного, только – животное… Братьям-подросткам говорил: ваша сестра последняя женщина, девка с Большого проспекта!

И так далее без конца.

Герои этого сернокислого романа, который, по выражению гражд. истца, – «водой нельзя было разлить, а только серной кислотой», – стоят теперь лицом к лицу и обливают друг друга… помоями!

— Чем дальше, тем грязнее.

Какой чуждой фигурой вырисовывается на фоне этого романа облик бывшего мужа потерпевшей Павла Просветова!

Зачем понадобилось этому человеку, брошенному женой и забытому, – ходить в милицию, навещать свою бывшую жену в больнице, искать её письма к любовнику?  

С точки зрения мещанской морали «оскорблённый муж» должен был бы с презрением отвернуться от «романа» бывшей жены… А он – пришел на зов. И даже больше того…

— Зачем вы уничтожили письма?

— Я не нашел в них ничего существенного. С другой стороны, хотелось уничтожить всякий след бывшей близости Анны Константиновны к Розипу…

— Вы понимали, что, уничтожая переписку, вы уничтожили документы, совершили таким образом преступление?

— Тогда я не понимал. Теперь… понимаю!

Суд постановляет: привлечь гр. П. Просветова к ответственности за уничтожение документов.

Целый ряд свидетелей: отец, мать, сёстры потерпевшей, «вальсеры» танцулек, клубные служащие «Элита», квартирные хозяйки…

Потревоженный обывательский муравейник продемонстрировал в зале Суда свои законы, традиции и принципы. Процесс вскрыл всю ложь и мелочность умирающего мещанского быта, всю грязь отношений «кавалера» и «дамы», всю убогость «семейного счастья» за кисейными занавесками…

Если оглянуться назад, на недавнее прошлое, мы увидим потоки, реки серной кислоты, позорно разрешающей все запутанные вопросы семейных отношений.  

В период с 1907 по 1917 г. В России было зарегистрировано около 800 случаев облития серной кислотой. 92% общего числа мстителей – женщины, и только 8% – мужчины. Причины – ревность, месть жены или любовницы – исключительно «романтическая подкладка». Статистика последствий – страшна. Из восьмисот случаев в 350 жертва осталась слепой на оба глаза, в 200 случаях – на один глаз, в 300 случаях – сохранив зрение, осталась обезображенной и только в 150 случаях – отделалась сравнительно легко. Средний возраст жертв – 22 года, а палачей – 34 года. Из восьмисот случаев царский суд вынес шестьсот пятьдесят оправдательных приговоров. Ревность являлась смягчающим обстоятельством, она «оправдывала» самые гнусные, тяжкие, грязные преступления…

Наш Уголовный Кодекс,  вопреки принятой буржуазной морали, напротив, полагает ревность обстоятельством, отягощающим вину, «низменным побуждением» (ст. 142 Уголовного Кодекса).

Это подчеркнул в своей речи и обвинитель тов. Рындзюнский.

— Подсудимый сам судил эту женщину, сам приговорил её к казни и сам выполнил роль палача. Он избрал самое предательское, самое презренное орудие для казни – серную кислоту… Он считал близкую ему женщину своею собственность, и, лишившись собственности, решил уничтожить её:

— Не мне – так никому!

— Он – рабочий, но, подняв руку со стаканом серной кислоты, он посягнул на святость этого класса, он поднял руку на свободу женщины, на её неотъемлемое право выбирать, любить, кого она хочет… Свободным гражданам незачем хвататься за серную кислоту – это орудие сгнившего быта!

Гражданский истец предъявил иск в 41 червонец за испорченные кислотой «пальто, палантин, шляпу» и проч.

— Мы – люди маленькие и корыстные, мы пришли искать убытки,  сказал он.

Из дальнейшего, однако, явствует, что далеко не только за возмещением убытка пришли сюда гражданские истцы…

— Мы не хотим казнить, мы не жаждем мести, – говорит гражданский истец, – мы хотим, чтобы Суд признал: виновен Розипу, а Анна П. – ни в чём не виновна!

Защитник подсудимого говорит о муках ревности, о чахотке, полученной Розипу «от любви», о драме, пережитой этим замкнутым несчастным человеком, прежде чем он решился пойти на своё чёрное дело.

— Вы видели только рубцы на лбу потерпевшей, но рубцов на душе обвиняемого вы не можете видеть!

Публика плачет. Плачет подсудимый, плачет Анна П… И своё последнее слово подсудимый произносит сквозь рыданья, всхлипывая. Он просит о снисхождении, жаждет вернуться на завод, чтобы снова стать честным тружеником…

Суд удаляется на совещание. Два часа мучительного ожидания. Волненье «героев» драмы передается и публике. В коридорах Суда оживлённый обмен мнений. Публика разбивается на два лагеря – «Розиповцев» и «П–цев». Атмосфера накаляется. Но вот – звонок. Суд идёт!

Впившись руками в спинку стула своего защитника, Розипу стоит длинный, прямой, с подергивающимися мускулами лица…

Ясно и отчетливо председательствующий читает приговор. Розипу признан виновным и приговаривается:

— «К заключению на 5 лет со строгой изоляцией»…

Подсудимый бледнеет и шатается. Вот-вот упадёт…

Председательствующий продолжает:

— «…Но…»

Это «но» несёт спасение подсудимому. Он приходит в себя и впивается взглядом в судей…

В виду пролетарского происхождения подсудимого и его болезни, – туберкулёза, – оказавшей несомненное действие на его психику, в момент совершения преступления, – ему дано снисхождение. Гражданский иск удовлетворён.

Последняя страница романа дочитана. Публика расходится, и кто-то говорит:

— Точно сон эти три дня… Кошмар!...

Да, сон, навеянный прошлым…  Но мы проснулись. И пусть никогда нам не снятся эти мрачные сны прошлого!

Приговор Суда удовлетворил обе стороны: ни подсудимый, ни потерпевшая не подали кассационной жалобы.

Из журнала «Суд идёт!», 1924 г.

ссылка